Читайте с «Выражением»Александр Адерихин и место действия как главный герой

В 2023 году идеологи турнира выразительного чтения «Выражение» и его соорганизаторы «Фестивальная дирекция» подготовили для читателей «Твой Бро» углубленное знакомство с калининградскими авторами и их произведениями. Герои спецпроекта рассказывают о своём мире, творческих процессах и местах силы, где рождаются их книги. Приятного погружения!

Писателем стал случайно. Близкий человек, сотрудник калининградского архива, сказал как-то: «Тебе надо писать». Написал. Первое время вздрагивал, когда называли писателем. Потом махнул рукой и вздрагивать перестал. Писатель, так писатель.

Книга, которая оказалась в проекте – «Танцы под радиолло» – рождалась тяжело. Рождение потребовало самодисциплины. А дисциплина, тем более, само – не самая сильная моя сторона. Честно говоря, вообще не моя.

В «Танцах под радиолло» время и место действия – одни из главных героев. Тот самый послевоенный советский Кёнигсберг, в котором русские и немцы, исковерканные и разделённые войной, вдруг начали открывать в друг друге людей…

Как приходит идея.
– Идея: Тук, тук!
– Автор: Блин! Ну чего стучать-то? Тем более, в голову?
– Идея: Я пришла.
– Автор: Блин… Опять спать с диктофоном в обнимку? Опять двадцать раз переписывать уже написанное? Опять думать, может так поступить герой или не может? Опять, опять… Не. Я лучше с мужиками в баню…
– Идея: Ну и козёл.
– Автор (виновато): Просто может не получиться.
– Идея: Может.
– Автор: Ну тогда нафиг ты мне нужна?
– Идея: А может и получится.
– Автор: Ладно. Короткий рассказик…
– Идея: Я достойна романа! Ладно, хотя бы начни… А там я влезу тебе в голову, заполню собой всю твою жизнь на годик – другой…
– Автор: Блин… Но потом – я с мужиками в баню!
– Идея (хитро улыбаясь): Конечно, конечно…

Вдохновение. С этой штукой вообще не ко мне. Говорят, это к поэтам. Для меня вдохновение – это когда ты пишешь каждый день. Устал, не устал, есть желание, нет желания, но пишешь. Важная часть «вдохновения» – уважение к истории, которую ты пишешь. Текст неуважения к себе не прощает.

Процесс писательства в моём случае: весь день бегаешь или что-то пишешь на работе. Вечером приходишь домой, открываешь комп. На экране – книга. Недописанная. Думаешь: «Не, нафиг, не сегодня. Посмотрю кино – и спать». Становится стыдно. Думаешь: «Набью пару строк для очистки совести, а там – посмотрю кино – и спать». В два ночи вспоминаешь, что завтра (которое уже сегодня) вставать в семь утра. Утром перечитываешь написанное. Понимаешь, что всё вчера (сегодня ночью) написанное никуда не годится. Вечером перечитываешь ещё раз. Вспоминаешь Марка Твена с его великой рекомендацией начинающим писателям: «Увидел прилагательное – убей его!» Начинаешь увлекательную охоту за лишними прилагательными. Перечитываешь. Вроде ничего. Но с прилагательными было лучше. Думаешь: «Вчера так много работал над книжкой. Отдохну. Посмотрю кино – и спать» Становится стыдно… Думаешь: «Набью пару строк, кино смотреть не буду…». В половину третьего ночи вспоминаешь, что… И так месяцами.

Из местных авторов моя рекомендация – Константин Хабазня, и стихи, и проза. Борис Пономарёв с его «Плюсквамфутурумом». Недавно прочитал на Прозе.ру рассказ Виталия Лавриновича «Колбаса, друг мой» и в рукописи его рассказ «Сандалики». Оба – очень.

В Москве Подпаскову посоветовали остановиться в кёнигсбергской гостинице №1. Гостиница №1 располагалась в районе Амалиеннау, не так сильно пострадавшем во время штурма. В некоторых домах не было стёкол, у некоторых сгорела крыша. Не больше четырёх этажей, под красными черепичными крышами, с балкончиками, эркерами, пилястрами, даже в таком обугленном виде в них легко читалась милая эклектичная европейская архитектура конца 19 века. Подпасков вспомнил, как в детстве отец подарил ему книгу сказок Ганса Христиана Андерсена. На обложке книги были нарисованы точно такие сказочные домики, стоящие точно на такой же брусчатой мостовой. Только на обложке книжки по мостовой маршировал весёлый солдат в красном мундире и кивере на голове с принцессой в белом платье, которую он держал под мышкой, а здесь возле одного из домиков угрожающе рычал заведённый штабной броневичёк БАШ-64 с красной звездой на борту.

Маленький Саша Подпасков часто представлял себя героем этих сказок. Сильным, красивым, благородным. Сказка должна была быть обязательно со счастливым концом. Наиболее распространённым в грёзах маленького Саши Подпаскова был счастливый конец, в котором он спасал дочь кочегара веснушчатую Машку, проживающую в квартире «уплотнённого» горного инженера.

Гостиница №1 располагалась в одном из таких милых домиков. Попрощавшись с Семейкиным, Подпасков толкнул тяжёлую резную дверь. Стены гостиницы были облицованы дубовыми панелями, две лестницы с резными витыми деревянными перилами ввели на верх. Даже потолок, с которого свисала вся в стеклянных висюльках люстра, был закрыт тёмными деревянными панелями. Под лестницей, отгороженная от окружающей действительности деревянной стойкой, сидела толстая администраторша. На стойке стояла чернильница с перьевой ручкой, лежали бланки заявок на поселение, стоял чайник с кипячёной водой. Рядом со стойкой на стене был приклеен небольшой плакат, отпечатанный типографским способом:

«Калининградскому Трамвайному тресту срочно требуются на работу рабочие ИТР и служащие следующих специальностей: кузнецы, бухгалтеры, инженеры и техники строители, инженеры-механики, инженеры-электрики, инженеры-путейцы, слесари, шоферы, автослесари, токари, электромонтёры, электрослесари, столяры, плотники, каменщики, маляры, кондукторы, вагоновожатые, газосварщики, электросварщики, нарядчики, начётчики, десятники, кладовщики, кассиры, табельщики, нормировщики, билетные контролёры, нормировщики, вахтёры, секретарь-машинистка, рабочие подсобного хозяйства. Поступающим на работу выплачиваются подъёмные, предоставляется жилплощадь; зарплата по соглашению. Обращаться по адресу: ул. Огарёва, №31 (бывшая Оттокарштрассе) Отдел кадров». Перед стойкой стоял маленький гражданин, трогательно прижимавший к своему засаленному пиджачку брезентовый портфельчик.

– Девушка, – умолял человек с портфельчиком толстую администраторшу, – а кто знает? Мне завтра у них надо быть, а где этот самый Полесск находится – никто не знает...

– Мужчина, – администраторша была раздражена, – вы мне старое название скажите. Немецкое...

– Вы что, издеваетесь?! – от возмущения мужчина ещё сильнее прижал портфельчик к своей груди, – у кого не спросишь, всё одно и тоже твердят: старое название скажите!

Из комнатёнки за спиной администраторши, из-за приоткрытой деревянной двери с резными ангелочками, донёсся звон пустых бутылок. Администраторша развернулась насколько позволял её мощный торс и крикнула резным ангелочкам: «Маша! Ты не знаешь, где у нас этот, как его … Полесск?!».

Звон прекратился, Маша задумалась. Потом спросила ещё у кого-то. Мужской сиплый голос, начал ей что-то объяснять. Потом Маша крикнула: «В Лабиау пусть едет! Неделю назад переименовали!». Звон возобновился.

– Лабиау! – администраторша оживилась и начала на испорченном бланке заявки на проживание чертить схему, макая жёсткую ручку с пером «Krupp» в чернильницу, – Это просто. Вначале по Сталинградскому проспекту до Палаческой площади, потом мимо гаража Гестапо до замка по Королевской улице. Потом на улицу 10 апреля через Васильково до Нойхаузена, а там прямо через Наутцкен в Лабиау. Ну то есть в Полесск ваш...

Посветлевший мужчина с портфельчиком жизнерадостно затопал кирзовыми сапогами по деревянной лестнице, бросив администраторше: «Ой, спасибо милая!».

• Олег Глушкин и море как символ свободы
• Вероника Юстратова и слово как манифест
• Александр Дубровский и абсурдная обыденность
• Алексей Попадин (Весин) и социальное фэнтези
• Ксения Август и стихи о свете внутри нас

Фото: Женя Фернандо