Колыбель для кошкиХудожник Юрий Васильев о работах проекта «Russian Red Обыкновенный»

В конце апреля в мансарде казармы «Кронпринц», в Балтийском филиале Государственного центра современного искусства (Балтийский филиал ГЦСИ), открылась выставка заслуженного художника России Юрия Васильева. В июне инсталляцию «Прошлой будущей зимой» (часть цикла Russian Red. — Ред.) покажут на билбордах в швейцарском Базеле. Еще одна часть работ отправится на персональную выставку в Москву. В один из последних дней работы выставки «Russian Red Обыкновенный» Юрий провел для нас экскурсию по экспозиции.
    

В полумраке выставочного зала одновременно работает с десяток видео­инсталляций — на видео «Фитнесс» в покосившейся избе мужик прыгает на скакалке, в работе «Прошлой будущей зимой» — запыхавшиеся дядьки лепят снежки, складывают их в большую плетеную корзину, а затем перекладывают в чан, щедро обдающий их жаром. Изображая эти русские забавы, художник нарочито сдабривает своих героев долей абсурда. «Родина-уродина» и деревенские мужики-простофили показаны во всей красе — но именно эти китчевые образы делают сюжеты Васильева знакомыми будто бы на генетическом уровне.

Над большим творческим циклом художник работает с 2001 года. Идея родилась после посещения в Потсдаме выставки, посвященной юбилею коронации Фридриха Первого. Ее название «Прусский синий» стало для автора паролем-вызовом, на который он ответил. За шестнадцать лет «русский красный» стал самостоятельной метафорой, в которую Васильев вкладывает глубокий символизм.

—  Красный цвет в самые разные времена символизировал проявление страстей, разгорающихся на сцене человеческой жизни, — объясняет художник. — Красного много в русском языке и сознании, он олицетворяет огонь и кровь, любовь и веру, торжественность и власть. В моих работах красный образует эмблематичную пару с белым: белый при этом предстает как земное бытие, красный — как божественный свет.

Главные роли в большинстве видеоинсталляций Васильева играют жители деревни под Костромой, куда художник ездит каждую зиму. По словам Юрия, его герой — человек с природным интеллектом, живущий в своем, обособленном мире. Он больше знает, больше чувствует и совершенно иначе относится к жизни.

—  Деревня называется Пирогово, насчитывает всего девять домов. С местными жителями я провел много времени: они приглашали меня в гости, научили косить, помогали красить стволы берез для работы «Роща», — рассказывает Васильев. — Однажды я купил в секонд-хенде одежду красного цвета и подарил жителям деревни. Они ее долго берегли и надевали только на праздники. Представляете, собиралась вся деревня, одетая в красное.

Спрашиваю про отношение к искусству жителей Пирогово — не каждый же день им приходится красить березы алой краской.

—  Воспринимают с восторгом, как некоторую игру. Они сами тянутся к тому, что внесет в их повседневность разнообразие. У нас есть праздники, Масленица, например, но она же одна. И Новый год один. А здесь получилось, что на один праздник стало больше, — отвечает художник.

Мы подходим к работе Russian Red Supremus — на ней красным ведром вычерпывают воду из иордани, которая, когда смотришь под углом, напоминает узор кошкиной колыбели.

—  Русский человек всегда желает взять как можно больше, вот, например, на празднике Крещения, — кратко комментирует художник методичное вычерпывание. — Я мало говорю о своих работах, потому что хочу оставить зрителю возможность трактовать их по-своему и самостоятельно открыть новые смыслы.

Зрителям художник Юрий Васильев известен не только проектом Russian Red, который он переосмысливает и дополняет уже много лет. Его инсталляции входят в собрание музеев современного искусства в Москве, Хельсинки, Будапеште и Гданьске, а в собрании Русского музея в Санкт-Петербурге находится графические работы.

— В восьмидесятые я начинал с плаката, а с начала девяностых занимался формальной графикой, что тоже было интересно, — рассказывает Васильев.

  Желание художника экспериментировать совпадает с открытием в Калининграде Балтийского филиала ГЦСИ в 1997 году. Юрий открывает для себя мультимедиа, с которыми по сей день работает. Делить же искусство на классическое и современное и, тем более, вписывать свое творчество в какие-либо рамки решительно отказывается.

—  Человек, форма, цвет, пространство, перспектива — здесь все присутствует, — говорит Васильев, кивая на видеоинсталляцию «Ма-ма». — Возьмет ребенка на руки — будет Мадонной, встанет на колени — будет блудным сыном. Чем не классическое искусство?

На вопрос о снобизме, присущем тому, что так или иначе связано с новаторством, отвечает строчкой классика русской литературы: «Там жили поэты, — и каждый встречал другого надменной улыбкой». В этот момент кажется, что ты совсем не удивишься, если художник как воннегутовский герой взберется на гору и ляжет на спину, чтобы улыбнуться — сами знаете кому.

Фото: Бока Су