За древностию лет В гостях у «кёнигсбергского Энди Уорхола»

Виктор Рябинин, пожалуй, один из самых узнаваемых калининградских художников: коллеги и ученики отзываются о нём с большим уважением, а зрители, знакомясь с рябининскими полотнами и ассамбляжами, кажется, и вовсе теряют ощущение времени. На стенах художественной галереи — романтические и урбанистические пейзажи, графические работы и иронические зарисовки из дневника. Рядом инсталляции, материалом для которых служат предметы быта жителей Кёнигсберга.

— Мой преподаватель в художественной школе Валентин Григорьев заставлял нас в любое время года делать зарисовки. Мы делали наброски с людей, пейзажей, — рассказывает Рябинин. — Так как поэзия и музыка у меня на первом месте, я стал добавлять к рисункам подписи, в том числе стихотворные. Постепенно такие зарисовки приобрели характер дневника. Они никогда не были ни для кого секретом.

Виктор Рябинин не случайно говорит о поэзии и музыке. На его холстах угадываются сюжеты гетевского Фауста, а в небе над Высоким мостом возникает тень отца Гамлета, от которой холодеет кровь. Картина «Лодка с цветами» написана по мотивам одноименного стихотворения Роберта Фроста: «она плывет над солнечной травой, по самые борта полна цветами».

Оказавшись в темном помещении мастерской, или «народного музея», как ее, нарочито выделяя букву «е», называет сам Рябинин, приходится проявить недюжинную сноровку, чтобы ничего не разбить: стройные ряды бутылочек, которые можно увидеть на городских барахолках, осколки посуды, статуэтки и часы, флаги и вымпелы, скульптуры, среди которых гипсовая голова Сократа и молодого Рябинина, деревянные объекты и всевозможная утварь. На ступеньках лестницы, ведущей на второй ярус, — коллекция шлемов и других головных уборов, на стенах — эмалированные рекламные таблички, ракетки для игры в бадминтон, старинные немецкие значки, чучело кабана и картины. На полу, прислонившись к столу, стоят ранние ассамбляжи художника. Поднимая голову, встречаешь колокольчики и диковинные стеклянные поплавки, закутанные в рыбацкие сети.

— Вещи, собранные здесь, — подарки. Въехал я сюда с одним шлемом, пивной бутылкой и табличкой Strasse der SA, так раньше называлась улица Фрунзе. Друзья, ученицы и коллеги, зная мое увлечение, стали приносить посуду, плакаты, какие-то находки из руин. Я их не реставрирую. Вот, например, осталась дыра от пули, зачем ее убирать? — спрашивает Рябинин, кивая на эмалированную вывеску. — Помню, однажды мне подарили обломок дубовой стрелы с кованым наконечником, найденный на дне Преголи. Только представьте, он пролежал там с тринадцатого века.

Интерес к старинным вещам у художника появился во время детских забав в руинах жилых домов. Став старше, Рябинин другими глазами посмотрел на выкопанные из земли ржавые предметы быта и разбитые фарфоровые игрушки — каждый осколок содержит частичку истории его родного города. Поэтому даже о самых заурядных предметах коллекции Рябинин отзывается с нежностью.

— А вот антикварные магазины обхожу стороной: я человек увлекающийся, боюсь поддаться соблазну, — смеется художник.

Ждешь, когда глаза привыкнут к полумраку, обводишь глазами помещение, жадно цепляясь за каждую вещь, потом еще и еще, в надежде запомнить как много больше — Рябинин не торопит.

— Я работаю здесь с октября 1981 года. В этом же месяце в кинотеатре «Октябрь» открылась моя персональная выставка. Показывал графические работы, живописи у меня тогда не было, — рассказывает Рябинин. — Картины я сейчас здесь не пишу, работаю только с деревом и ассамбляжами.

Сосчитать количество предметов в мастерской Рябинина не представляется возможным. Тем не менее не каждая вещь может стать частью ассамбляжа — ей, как и законченной работе, нужно пройти испытание временем. Спрашиваю у художника, не пугает ли его, как настоящее время движется все быстрей и быстрей:

 — Думаю, самое главное — не потерять темп, путеводную нить. Еще древние об этом говорили.

Фото: Бока Су