«Как художник, я вызываю людей на разговор»История фотопроекта о кирхах, переданных РПЦ, и том, деградация это или эволюция

Как у художника, у меня никогда не было опасений. Была одна фотография, когда я снимал в Светлогорске, – там красивая мусорка на фоне. Это реальность такая. Но в «Ворота» она не попала, потому что фотография в результате моего выбора не вошла в итоговую экспозицию. Я повторюсь – у меня нет цели кого-то обидеть или, наоборот, возвеличить. Была задача показать нейтральное мнение, чтобы дальше сами домыслили. Я думаю, что зритель не дурак, и если ему давать пищу для ума, а особенно для сердца, он сам всё поймёт. Кто-то скажет: «Какая ужасная реальность». А кто-то: «Как красиво сделали, молодцы!»

Это сложно сказать. Здорово, что многие здания сохранены. Про их функционал есть вопросы. Я думаю, что здесь нельзя точно сказать – плохо это или хорошо, стало лучше или хуже. Это данность. Мы в принципе живём в России и не следим за тем, что происходит на улице. Вся современная история с урбанистикой достаточно грустная. То, что происходит у вас, – не уникально. Есть фильм «Цвет нации», снятый Парфёновым – про работу Сергея Михайловича Прокудина-Горского. Там есть момент, где автор ищет те же ракурсы, что делал Прокудин-Горский. И видно, как раньше следили за уровнем деревьев, правильной их посадкой, что церковь раньше всегда была доминантой, она была видна с любой точки. А сейчас в тех же ракурсах всё заросло.

Люди, которые сейчас занимаются городским планированием, порой не имеют профессиональной «насмотренности». И они позволяют некоторым вещам искажать правильные виды. В нашем проекте это особенно бросается в глаза. Но тут ваш край со своей особенно сложной историей, большая проблема которого – очень многое не отрефлексировано до конца. И поэтому действительно непонятно – мы имеем дело с деградацией или, наоборот, улучшением?

Всегда всё расставляет по своим местам время. Но главная мысль, которую я освоил в ходе поездки по вашему краю, какие бы изменения не происходили, первоначальная планировка и месседж, который был заложен при постройке города, посёлка или деревни, неважно, со временем побеждает. Пространство побеждает российскую реальность.

Да, действительно, Православной церкви было передано большое количество объектов, это огромный объём съёмочной работы. Я гулял по интернету с Google Maps, взяв какой-то список основных церквей, но меня больше интересовало доминирование города в кадре. Я думаю, что половину своего списка я снял в Калининграде, потому что здесь больше города. Когда приезжаешь в область, там очень много сохранилось маленьких старых немецких домов, и такого контраста нет.

Да! Вокруг неё столько всего происходит: странные рыночные лотки, какие есть везде по России, неправильная парковка и так далее…
Если говорить об акцентах – я общался до начала работы с другими людьми. Есть такой фотограф – Максим Шер. Он сейчас издал книгу «Палимпсеты». Это такие неоткрыточные виды открыточных видов.

Да-да, к этому обращаются многие авторы. Есть целая серия Мартина Парра, который проехал по разным туристическим местам от Эйфелевой башни до пирамид в Гизе и везде снимал фотографирующих достопримечательности людей. Здесь то же самое. Я делал открыточные виды, но реальные. В интернете, когда смотришь все эти кирхи, они сняты так, что в кадре они только одни. Ты не видишь, что происходит рядом. А моя цель была – расширить взгляд на них. Это обращено даже не к местным жителям, а к остальным гражданам страны. Потому что у них взгляд менее замылен, а вы живёте здесь и этого контраста не замечаете.

Нет. Я думаю, что в последнее время РПЦ везде дана большая свобода, нет никакого притеснения религии, и это, наверное, правильно. Если говорить о процессе, никаких проблем при съёмках не было. Я снимал красивые виды, к такому нет вопросов. Ещё для себя поснимал внутри кирх, но там тоже не было никаких вопросов, и это здорово! Потому что чаще в православных храмах бывает, что на тебя набрасываются бабушки, запрещают снимать, утверждают: «Благословения у батюшки сначала спросить надо». Мне это кажется странным. Здесь, наверное, люди просто больше привыкли к любопытным туристам.

Но что плохо – во многих старинных церквях мне почти ничего не рассказали об истории этих кирх. Ощущение, что люди только заехали в здание, а что там было раньше, их мало интересует. Максимум, они могут сказать, что здесь было в советское время. Но история здания гораздо длиннее, и об этом мало кто знает. Когда к вам приедет ещё больше туристов, они будут спрашивать об этом. Я думаю, не знать ответов – минус.

Я думаю, что это понятная для всей России история. Кучу зданий передали Православной церкви и передают. Скандалы происходят постоянно. Последний – это когда в Москве отдали РПЦ здание, где находится галерея «ДК Петлюра» — довольно значимая вещь.
Ещё я думаю, что как выставка это будет жить, если её делать в Германии. Там совершенно точно заинтересуются подобным. Но на самом деле, идея резиденции – это вовсе не создание проекта, который будет жить вечно.

Конечно. Так же было и в процессе работы над одним нашим проектом о жизни русского Севера. Он выиграл кучу гран-при за рубежом, мы нашли средства на продолжение исследования, занялись им… Я думаю, что здесь точно так же можно найти ресурсы на продолжение работы. Серия из 12 работ есть, но её можно расширять. Для этого просто требуется время. Проект будет жить. Ещё мне кажется, что для вашего города и края было бы классно издать книгу об этом. Потому что я лично столкнулся с тем, что у вас очень мало книг про современный Калининград. Про историю и далёкое прошлое – много. И кроме того, взгляд со стороны – это очень важно и всегда хорошо.

Поэтому программа резиденции очень полезна для города. Ведь зритель в итоге может приходить шесть месяцев подряд на выставки и постоянно видеть сторонний взгляд какого-то автора.

Изначально местные ребята предложили тему – «Православное наследие» и прочее. Но как таковое православие меня мало интересовало, и я стал думать, что мог бы предложить для себя и для организаторов по этой теме. Мне показалось, что исследование ландшафта можно передать постройкой абстрактной церкви.

Конечно! Я был в «Воротах» три года назад, когда делал прошлую выставку, и представляю себе пространство. Но есть проблемы технического свойства – найти правильный металл, который не прогнётся под весом фотографий, учесть то, что максимальная печать по маленькой стороне – полтора метра, и так далее. Но я думаю, что процентов на 90 я сделал всё, что планировал. Для программы художественной резиденции, когда ты приезжаешь в другой город, и у тебя в принципе ничего нет, сделать такой объём за месяц – это очень хороший результат. Но итоги надо подводить позже, когда у проекта начнётся дальнейшая жизнь.

Практически всё! Даже самые сложно визуализируемые мелочи. Например, то что подъезды – это отдельный номер дома. Такое есть только у вас в России. Или то, что тут в большинстве случаев прозрачные заборы. В России обычно не так. Эти нюансы, они очень малозаметны, но формируют что-то особое. Ну и плюс сама история о людях, которые сюда приехали отовсюду… Мне кажется, она создала ощущение того, что люди здесь мало думают о других. Ну, мне так показалось, – что все зациклены на себе.

Мне сложно конечно об этом судить, отчасти такое везде в России происходит, в последнее время людям приходится надеяться только на себя. Они становятся ещё более жёсткими. Но здесь, как мне кажется, люди до сих пор не до конца чувствуют себя дома. Я думаю, потому что прошло всего 70 лет. Это очень мало для создания менталитета. И именно поэтому надо больше общаться друг с другом, рефлексировать и, в конце концов, понять – кто мы, русский народ, здесь, и что мы даём этой земле…

Я надеюсь, что возросший интерес к вашему городскому пространству создаст вектор на то, что мы начнём думать не о себе, а о том, кто живёт рядом с нами. И тогда в нашей стране будет меньше ненависти. Это ведь большая проблема. Мы слишком расслоены: художник в общем понимании – это какой-то нахлебник, журналист – это вообще продажная шкура, геи детей едят. Такой, знаешь, бред собачий. Это всё происходит от того, что мы мало думаем о тех, кто рядом. И роль художника – объяснять человека человеку. Как художник, я вызываю людей на разговор.