Сердце городаКак Евгений Гришковец опять представил калининградцам новый спектакль

«Шёпот сердца» Гришковец показал в Калининграде год назад, в марте. Тогда, при безусловном аншлаге, спектакль сочли «свежим, новым, нетривиальным» и посудачили насчет идеи собирать деньги при помощи краудфандинга. О том, что каждый может выступить в роли мецената, было объявлено за несколько месяцев до спектакля. Необходимая сумма собралась быстро, и вот, писатель-драматург уже читал монолог пульсирующего сердца под операционной лампой.
Нынешний показ – шестой по счету – последний, когда спектакль, по театральным меркам, может считаться новым. За год, по мнению видевших «Шепот» не в первый раз, он стал даже лучше, пообкатался и отшлифовался, как камушек в зрительском море.

Этой мысли, кстати, посвящена существенная часть двухчасового монолога. Сердцу человеческая любовь мешает, вызывая аритмию, тахикардию и просто заставляя несчастное работать на износ. То же самое – с типичными человеческими радостями, вроде плотных ужинов и рыболовных достижений. Сердце в спектакле Гришковца – персонаж, скорее, антипатичный, циничный и непреклонный в своих требованиях. Весь его монолог – суровое порицание ключевых моментов жизни среднестатистического обывателя, высмеивание и, в чем-то, жалость к такому нескладному и иррациональному существу, как homo sapiens.

Большая часть монолога напоминает лоскутное полотно из произведений Гришковца – здесь немного «Рубашки», немного «Лечебной силы сна». Иногда, особенно когда герой – сердце – обращается к детству «своего» человека, слышится Санаев, но без надрывной обреченности. У Гришковца в «Шепоте сердца», несмотря на обличительные настроения, сугубо мажорная тональность. Спектакль заканчивается словами «Бог любит тебя, человек», с которыми сердце засыпает на горе розовых лепестков. Гаснет свет, раздаются аплодисменты – не сердцу, разумеется, человеку.

Вам самому симпатичен ваш персонаж?

Скажу по-другому. Я не испытываю к нему ни приязни, ни неприязни. Это всё-таки роль, написанная не Островским, Чеховым или Шекспиром, а мной. Но, как человек, я категорически не согласен со многим из того, что мой персонаж говорит. Да и не могу согласиться, как отец троих детей, как, полагаю что хороший, друг, как человек с активной гражданской позицией. Сердце ведь предъявляет претензии ко всему тому, что человеку «вредно». А все, что ему «вредно»: дружба, любовь, переживания, и делает его человеком, отличает от братьев наших меньших. Но в этом и есть парадокс искусства, и мне очень нравится этим заниматься, исполнять на сцене. Я вижу, как люди, которые еще двадцать минут назад были полностью со мной согласны, теперь категорически против того, что я говорю. В этот момент они не согласны не со мной – Евгением Гришковцом, автором – они не согласны с персонажем.

Какой момент в спектакле особенно важен для вас?

Я хочу, конечно, чтобы все моменты были услышаны, но есть и те, которые пропустить нельзя. Например, тот, где персонаж говорит о чувстве меры. Если этот момент будет упущен, то дальнейшие час с лишним спектакля зрителю станут непонятны. Есть моменты, которые исключительно публику развлекают, но они приятны и публике, и мне. Но когда я говорю о гневе, о любви к близким людям и, особенно, про тоску – здесь мне необходимо внимание. Если вижу, что внимание публики утратил, я пойду на какие-то уловки и сделаю все, чтобы его вернуть. Я покажу часы, разбужу кого-то в зале – бывает по-разному. Играть спектакль ли первого февраля или первого октября – люди будут иначе себя вести. После лета все пышут здоровьем, бодрые, а в феврале – уже квелые, подуставшие, все-таки конец зимы. Еще труднее будет играть его в марте или апреле. У меня в этом уже огромный опыт, я сыграл более 1 500 спектаклей. Сегодняшний, например, - важнейший, потому что в зале сидели мои родители, моя жена. Что важнее – сидели врачи, которые меня лечат, учителя, которые учат моих детей, мои соседи, люди, которые ремонтируют мою машину. Я очень хотел, чтобы этот спектакль им понравился. Играть в Калининграде – очень большая ответственность.

После спектакля ваши друзья подходят к вам со словами о том, что вы использовали какой-то ваш общий разговор в части монолога?

Друзья это говорили лет 10-15 назад. Сейчас, не в Калининграде уже, подходят люди, довольно взрослые, которые попали на мой спектакль впервые, как-то их занесло. После этого они очень хотят со мной поделиться, как это, откуда это.  Люди – удивительно – мудрые, образованные люди не догадываются, насколько универсальной жизнью мы все живем. Насколько наши впечатления, особенно, детские, одинаковы. При всей разнице эпох, пола, вероисповедания или географии.

Фото: Бока Су