Новая реальность «Современника»Аншлаг на четверть зала

Сейчас сложно что-либо говорить. Сезон у нас очень непростой, потому что по сути дела театр долго не работал из-за пандемии. Если бы жизнь проходила в обычном формате, то, возможно, изменения были бы более явными. А теперь всё смешалось. Во всяком случае, Виктор Рыжаков успел выпустить спектакль по пьесе Евгения Гришковца, который живёт здесь у вас, в Калининграде. Постановка пользуется большим успехом, а репетировать её приходилось в Zoom, что тоже стало для нас новым. Как это делать дистанционно, мы учились прямо на ходу.

Мы в любом случае всегда находимся в поиске. И это связано не только с приходом Виктора Рыжакова на должность художественного руководителя. Такое происходило и при Галине Борисовне Волчек: мы искали новых молодых ребят, некоторые уже стали достаточно известны и руководят театрами.

Мне кажется, язык в театре всегда современный, если это интересно зрителю. Театр работает для него, чтобы зацепить, чтобы, уходя из зала, человек задумался, стал переживать, что-то для себя новое впитал. Галина Борисовна Волчек говорила, что театр должен катапультировать. Попадая в «Современник», зритель должен оказаться в другой реальности и понимать — это здесь и о нём. Это было актуальным тогда и остается сейчас, несмотря на то, что нам в нынешнем сезоне исполнится 65 лет.

Да, абсолютно. В театрах бывает новая сцена, у нас она называется другой. И там мы пытаемся найти ту драматургию, которая сейчас нужна зрителю. Это место для чистого эксперимента, чего-то нового. Но это новое не должно стать модным.

Модным, например, может быть ресторан, невзирая на то, что там не самая хорошая кухня. Галина Борисовна очень боялась того, что называется «модное место», ведь там уходит нить творчества. Понятно, что всё должно быть красиво, удобно и комфортно, мы об этом заботимся и думаем всегда. Но основная линия театра — то, что происходит на сцене, сам спектакль.

То, что вышел медийный скандал, само по себе плохо. Это не делает чести театру. Сообщение Сергея Гармаша изначально было опубликовано в чате, который видят только наши актёры. Мне очень жаль, что это в принципе произошло, и история, которая должна была остаться внутренней, вышла за пределы «Современника». Сергей Леонидович тоже этого не хотел. Могу вам сказать: Гармаш гениальный актер, уход такого мастера — большая потеря для любого театра. Он прослужил в «Современнике» 36 лет — достаточно большой срок. Так или иначе это громадный кусок жизни, сердца и всего остального. Однако жизнь идет своим путём и каждый принимает для себя какой-то выбор.

Мне кажется, что диалог нужен в любом случае. Вопрос даже не в каких-то жёстких правилах и нормах. Мы же сами видим, что происходит в обществе и в стране. Некий момент воспитательный тоже упущен. Театр является отражением общества. На мой взгляд, закрыться и не говорить об этом тоже было бы неправильно. Если нарыв существует, его надо хотя бы найти, чтобы впоследствии излечить.

Безусловно, проект необходимо было вести и направлять. Говорю не о цензуре, конечно. Сначала нужно, наверное, самим понять, о чём идёт речь, и обсудить это внутри театра, прежде чем выдавать всё на зрителя. В этом я с Сергеем Гармашом соглашусь.

Там были абсолютно разные мысли. И трепетные истории, которые, на мой взгляд, очень важны. Но были и такие рассуждения, которые ушли немножко не туда. Знаете, так бывает: ты вроде, как тебе кажется, идёшь прямо, но на самом деле где-то потерял ориентиры и ушёл в сторону.

Мне кажется, такой разговор не просто возможен, а он есть. В любом случае диалог идёт.

Ну, наверное. Одни ведь занимают позицию абсолютной невиновности, а другие считают, что тут явно есть политический аспект. На самом деле проблемы существуют, и они носят некий экономический характер. Да, бывает достаточно сложно успеть за выполнением каких-то государственных заданий. Мы пытаемся планировать творческий процесс, но не всегда получается, потому что многое меняется во время выпуска спектакля. Экономика театра сейчас вещь непростая, скользкая, и диалог с государством происходит именно в этом направлении. Могу сказать, что появляются какие-то поблажки. Если раньше это была более серьёзная история, то сейчас уже и государство осознаёт, что нельзя абсолютно жёстко подходить к подобным вопросам. Предположим, как художник сегодня вы видите, что у вас актёр на сцене должен держать стакан в руках. И вам нужно купить стакан. А завтра вы говорите, нет, стакан не нужен, нужна тарелка. Нужно изловчиться, чтобы решать такие проблемы.

Могу сказать, что на себе я этого не почувствовал. Возможно, это где-то есть.

Конечно, произошла трагедия. В семье погибшего водителя Сергея Захарова и в судьбе Михаила Ефремова, которого никто не оправдывает. Но можно закидывать камнями, а можно понять, что это уже случилось. Я знаю Мишу достаточно хорошо и могу сказать, что есть ещё одна трагедия, и она заключается в том, что ему с этим жить. И страшнее приговора то, как он сам себя осуждает.

Мне кажется, это слишком жёсткое наказание. Если смотреть статистику, можно понять, что там несколько иначе всё может быть. Так вышло, что Михаил Ефремов получил на уровне максимального срока. И, безусловно, это трагедия для «Современника». В первую очередь потому, что фамилия Ефремов неразрывно связана с этим театром (первым худруком и основателем театра был Олег Ефремов. — Ред.).

Миша был в СИЗО, сейчас его перевезли в колонию в Белгородской области. Пока никакой связи не было. Да, мы общаемся с семьёй, если ей нужна какая-то помощь. К тому же один из его сыновей — Никита — трудится в нашем театре.

К сожалению, не все спектакли по техническим причинам мы можем сюда привезти, но несколько названий было определено. Из предложенных вариантов фестиваль «Балтийские сезоны»16+ сделал выбор. «Нэнси» — первый опыт работы в театре режиссёра Ивана Вырыпаева. С точки зрения драматургии — это в определённом смысле тоже продолжение нашего поиска.

Надеюсь, что да. Тем более что в театре появился эксперимент в определённом смысле. «Современник» впервые работает с пьесой «Собрание сочинений»18+ вашего земляка Евгения Гришковца. Эта работа посвящена жизни семьи, её переживаниям. Не знаю, где всё происходило, вполне возможно, что на какой-то улице вашего замечательного города.

Понятно, что финансовая обстановка отражается на театре. У нас были размышления, закрываться или нет в такой ситуации, потому что есть спектакли, которые при 25% заполняемости становятся убыточными. Но решили всё-таки продолжить работу. Мы же видим, что ситуация неспокойная, и, например, в отличие от нас, в Европе театры закрыты наглухо. Тот же Нью-Йоркский симфонический оркестр на полтора года распустили без содержания. Я никогда не думал, что слово аншлаг применимо к четверти от заполняемости зала. Но, к сожалению, мир изменился.

Один из героев замечательного фильма «Москва слезам не верит»12+ говорил, что через 20 лет будет одно сплошное телевидение. Уверен: не будет онлайн-театра. Театр — живой организм. Актёру нужен реальный зритель, нужна сцена. Все остальные эксперименты с онлайн-спектаклями — замечательны, и «Современник» тоже с этим работает. И были даже опасения у нас, что вдруг зрители потом не придут. Но если делать работу качественно, то мы, наоборот, привлечём дополнительную аудиторию. Когда тебя что-то тронет, ты обязательно придёшь посмотреть, как это выглядит живьём.