Формируют племяЗнакомство с Сергеем и Юлией Спеховыми

Юлия стала «директором дачи» уже в три года. Я даже знаю историю, как однажды дед доверил ей прополку, но не рассказал, в чём отличия между картошкой и сорняками, — прополола она всё (смеётся). Когда я её встретил, сразу понял: это человек, которого не напугает работа на ферме. Мы с братом тоже в детстве помогали с огородом. В 16 лет я окончил общеобразовательную школу в Гусеве и поступил в военное училище в Сибири. Казалось, что это недалеко, и нет разницы, учиться здесь в инженерном или там в общевойсковом училище. Но первое время было тяжело: оторвались от семьи — поступили вместе с братом, — ещё и возраст такой. Постепенно всё устаканилось, началась служба. Много мотался по командировкам, около семи лет прослужил на Кавказе — это позволило заработать выслугу и быстрее подойти к пенсии.

В какой-то момент, вернувшись из очередной командировки, поймал себя на мысли, что у меня здесь ни кола ни двора. Один мой товарищ тогда приобретал землю в Озёрском районе, где планировал какой-то проект, связанный с туризмом. Я тоже захотел приобрести участок, чтобы было куда вернуться. Потом сосед предложил купить участок ещё и у него. Так у нас оказалось порядка 50 гектаров. Чтобы они не пустовали, решили завести овец: маленьких не хотели, взяли крупных и породистых — литовскую черноголовую. Поскольку котятся они раз в год и почти всегда одним ягнёнком, это не было началом какого-то бизнеса. Но потихоньку всё стало развиваться.

Не сразу. Тогда техника была в соседнем посёлке Маяковском, можно было заказать услугу по сенокосу и заготовке кормов. Вскоре у «Мираторга» увеличилось поголовье, перестало хватать земель. Появилась следующая практика: они косят луга на участках частников, заготавливают корма и забирают себе 70%. Поскольку у нас было всего 10 голов, этих 30% было более чем достаточно. Мы стали партнёрами, о покупке собственной техники даже не думали.

Примерно в то же время. Приобрели телят, несколько раз вырастили бычков. Затем взяли животных молочной породы. Наняли помощников на доение. В Славске есть предприятие «ЭкоМолПродукт»: там собирают молоко у всех частников в Озёрском районе, отвозят в посёлок Новогурьевское, где небольшой хаб, и уже оттуда — на переработку. Молоко мы реализовывали с их помощью. Но в нынешних условиях с переизбытком сложно бороться за качество. У молока, которое дают неплеменные, чёрно-пёстрые коровы, — у нас были они — соответствующие показатели по белку, жирам. Необходим постоянный контроль этих показателей, содержания соматических клеток. Плюс ты как минимум два раза в день привязан к животным. Постепенно мы поняли, что в мясном животноводстве гораздо больше перспектив.

Существует интенсивное мясное животноводство — пример «Мираторга», «Долгов Групп». Они выжимают максимум из гектара земли за счёт оснащённости техникой и кормозаготовки, абердино-ангусы и другие породы дают максимальные привесы. А есть экстенсивные породы, например, галловейская и хайленды. Они дают привесы не в 500-600 килограмм, а в 450-500, и растут не полтора года, а два и даже два с половиной. Зато для стабильного роста им вполне достаточно сена и сенажа, на которых другие породы обычно худеют. Это удобно, если у вас нет комбайнов и огромной кормовой базы, но есть большое пастбище. Эти породы могут круглогодично жить на свободном выпасе и прекрасно себя чувствовать.

Мой друг Фридрих Хардегг, один из первых заводчиков хайлендов в Австрии, говорит: если вы думаете, что едите говядину, то ошибаетесь. Я не хочу кидать камень в огород крупных производителей, но ни для кого не секрет, что животные подвергаются откорму. Понятие «органическая продукция» применимо к экстенсивному животноводству, когда животные растут на пастбище и питаются сеном с этих пастбищ. И хотя недавний закон об органике допускает докорм перед убоем не дольше чем на протяжении пяти месяцев, потребитель постепенно разворачивается в сторону натуральной, фермерской продукции.

За счёт естественного роста галловеев в их мясе иное содержание насыщенных кислот, минералов. В Европе отдельные части туши считаются эксклюзивными, продаются дороже. У хайлендов из-за длинной шерсти жировая прослойка практически отсутствует. Благодаря этому содержание холестерина в мясе меньше на 37 процентов, чем в среднем у других пород.

Я слышал, что есть хозяйства, где содержат галловеев, — единожды, во время защиты на конкурсе на получение гранта. Потом ещё спрашивал, но найти не смог. Знаем одно хозяйство в Правдинском районе, там есть бык и две коровы, но основное поголовье составляют шароле. Мы у них покупали чистопородного бычка-галловея. Маточное поголовье в Калининградской области не продаётся, нужно откуда-то привозить. Что касается хайлендов, этой шотландской высокогорной породы точно ни у кого кроме нас нет. Большим холдингам неинтересен экстенсивный тип содержания, а породу ещё не внесли в российский реестр сельскохозяйственных достижений. Поэтому ввоз поголовья большими партиями затруднён — можно только, как мы, самим выводить нужную породу.

Мы располагаем площадями около 100 гектаров, этого достаточно для содержания в среднем 100 голов. Сейчас у нас 30 голов крупного рогатого скота. Весной планируем привезти ещё животных галловейской породы, со временем придём к маточному поголовью в 50-60 голов. Ежегодно будет рождаться около 50 телят. Тогда всё получается рентабельно и интересно. В бизнес-плане на формирование стада заложено пять лет, но этот процесс можно ускорить. Мы готовы за свой счёт осеменить порядка 30 коров и выкупить родившихся телят. Это может быть интересно хозяйствам, поля и кормовая база которых не позволяют содержать большое количество животных, а потому выгоднее продать телят.

Если мы найдём хозяйство, которое согласится помочь, у нас будет 30 телят, на 50 процентов поместных. Из них — 10-15 тёлочек. Ещё через два осеменения чистопородным быком мы получим 100-процентную породу.

Да, прежде все наши планы были в голове. Это было больше хобби, чем бизнес, и если всё посчитать… Юрий Лужков (бывший мэр Москвы, вёл хозяйство в Озёрском районе. — Ред.) говорил: «Если вы хотите рискнуть деньгами, вы вкладываетесь в акции. Если хотите потерять — в сельское хозяйство». В этом есть своя правда. Существуют отлаженные процессы, например, в растениеводстве. В животноводстве иначе. Если тебе некогда самому заниматься реализацией, продаёшь на бойню или перекупщикам, теряя при этом 30-40 процентов возможного дохода от готовой продукции. Тем самым уходишь в себестоимость, а это не бизнес. Озёрск дал нам ценный опыт неправильных решений. Обращаясь в Центр компетенций в сфере сельскохозяйственной кооперации и поддержки фермеров в Калининградской области, мы точно знали, как делать не нужно. Думаю, именно этот опыт позволил нам прийти к этому бизнес-плану и к победе в конкурсе.

Средства гранта мы направили на покупку техники, смогли заготовить корм на зиму. Первая реализация продукции планируется в сентябре следующего года.

Нет, ветеринарный уровень в области достаточен для обслуживания любых пород. Другой вопрос, что в небольшом хозяйстве обычно работает один человек и ему сложно контролировать сразу всё: содержание животных, получение молока — возвращаясь к тому, почему мы отказались от молочного направления, — их здоровье. Помню, когда были в австрийском хозяйстве, увидели, как рано утром уехала машина с коневозкой. За завтраком я спросил у хозяйки «Хозяин куда-то повёз?» Она ответила: «Нет, корову забрал ветеринар, потому что ночью датчик показал увеличение температуры». У нас схема ветеринарии построена немного по-другому. К сожалению, мы можем определить заболевание только по явным признакам.

Что касается породы, у некоторых молочных есть генетическая склонность к маститу. Когда мы занялись мясным животноводством, изучали и такие особенности. У галловеев очень хороший иммунитет, они устойчивы ко многим заболеваниям и отлично переносят даже более сложные погодные условия, чем в Калининграде. Естественно, два раза в год, как положено, мы сдаём все анализы, но благодаря генетическому здоровью этих животных во многом минимизируем затраты на ветеринарные манипуляции.

У нас есть ещё одна интересная мясо-молочная порода — латвийская голубая. Это единственные в мире коровы, которые передают генетику по материнской линии. Мы проверяли: покрывали корову джерсийским, а затем галловейским быком. Цвет действительно синий, если смотреть под определённым углом, — телятам она дала свой. Если говорить о генетике, у этой породы нет склонности к тем же маститам. Количество соматических клеток в молоке этих коров прибор определяет до 70 тысяч мл на литр при норме в 700 тысяч в России, 400 — в Америке и 250 — в Европе.

Галловейскую породу ещё в советское время завозили на Алтай и в Смоленск, сегодня этих животных разводят в Калуге. Естественно, изучаю весь доступный опыт по этим породам, много смотрю и читаю, в том числе на английском языке.

Любое дело требует. Не важно, сельское хозяйство или военная служба, наполовину ничего не выйдет. Идеальные условия — когда у тебя есть время, необходимые знания и хотя бы минимальные для старта экономические возможности. Если я увлекаюсь каким-то делом, увлекаюсь всерьёз и стремлюсь довести его до ума. Считаю, что если тебе интересно, нужно пытаться. Пусть даже ты сделаешь десять попыток, одна из них увенчается успехом. Ждать, что кто-то придёт и принесёт на блюдечке с голубой каёмочкой, — не про меня. Я не располагаю таким количеством времени, я в это не верю. Благодаря Юлии смог на 100 процентов погрузиться в сельское хозяйство: кроме того, что я освобождён в какой-то степени от домашних хлопот, супруга также помогает с хозяйством. Понимание, что это всерьёз и надолго, появилось, когда мы ещё работали в Озёрске. У меня не было планов останавливаться, собирался строить дом на холмах — там очень красивая местность, 20 гектаров леса.

В прошлом сентябре, перед увольнением со службы, я поступил в Балтийский военно-морской институт на курсы переподготовки. У нас появилась возможность оглянуться, посмотреть на Калининград, съездить на море. Дочери Василисе скоро четыре года. Я уехал из семьи в шестнадцать, изредка видел родителей. Отец умер в 55 лет от инфаркта, ничего не предвещало. Он проводил меня в очередную командировку на Кавказ, уже там я узнал. У тех, кто живёт в Гусеве, Озёрске, Нестерове дети часто уезжают в Калининград и приезжают только на выходные. Я не хочу так, потому что сам через это прошёл, хочу, чтобы дети были ближе. Это подтолкнуло на мысль о переезде и дислокации фермы. Нам повезло найти поддержку у администрации Зеленоградского района и Минсельхоза. Мы рассказали им о своих планах, также нас спросили об агротуризме.

Когда мы обеспечим все условия по содержанию животных, конечно, хотелось бы прийти к этому. У нас интересные питомцы, есть что рассказать. Во-вторых, когда занимаешься сельским хозяйством, важно, чтобы твоя продукция была на прилавке. Мы уже сейчас задумываемся о переработке, — возможно, это будут вяленое мясо или копчёные колбасы, — и об открытии собственного фермерского магазина. Увидев, как содержатся животные, люди не станут сомневаться в качестве. Плюс доход от агротуризма будет способствовать улучшению материальной базы фермы. Эти планы ещё с Озёрска, полагал, что буду отвозить нашу органическую продукцию в Калининград. Но с каждым годом понимаешь, что поездки на 100 километров не добавляют сил. А на востоке области с реализацией пока сложнее.

В Озёрске мы начинали лет 10 назад. Видели, как изменился Гусев, за ним Черняховск. Но покупательская способность всё ещё проигрывает. У нас был опыт открытия небольшого мясного павильончика — мясо не покупалось. Происходят точечные улучшения, меняется общая картина во всей стране. Но как вся страна отличается от Москвы, так область отличается от Калининграда. Можно это увидеть на примере дороги — после моста за Талпаками дорога сужается, гаснет свет, и так до Нестерова.

Будучи ребёнком, я два раза в год ездил с родителями и братом на поезде. Возможно, именно из-за ностальгии по тому времени хочу построить на ферме небольшую узкоколейную железную дорогу. Чтобы гости спокойно, под стук колёс, могли подъехать к коровам, посмотреть на них, не мешая. Это будет чёткий маршрут, — люди не должны свободно перемещаться по всей территории. Мероприятие затратное, но реальное.

Паровоз с вагонами стоит около 5 миллионов рублей, со всей инфраструктурой и ландшафтным дизайном уйдёт порядка 10 миллионов. Цены на аттракционы высокие потому, что это лицензируемая техника, соответствующая всем требованиям безопасности. Скорее всего, чтобы снизить финансовую нагрузку, мы начнём такие прогулки с Сандрой — нашей лошадью-тяжеловозом. Она сможет возить гостей в повозке-фургоне, изготовление которого, с учётом экстренного тормоза и других мер безопасности, дешевле, чем строительство железной дороги. Мы не должны сильно затягивать с этим проектом. Если не следующим летом, то через одно точно должны запустить. Потому что не знаем, закончится ли через два года пандемия, откроются ли границы, и где будут наши потенциальные туристы.

У нас много интересных мест, куда можно приехать, посмотреть, как ухаживают за лошадьми и другими животными. Большинство предпринимателей, тех, кто подошёл к агротуризму, уже реализовались с точки зрения сельского хозяйства. Не буду сравнивать уровень сервиса с другими странами — в наших реалиях это максимум. Я хорошо помню девяностые годы и не понимаю людей, недовольных тем, что происходит сегодня: либо они забыли девяностые, либо их в то время не было. Потенциал очень хороший, нам есть куда двигаться.

Дьявол, как говорится, кроется в деталях. Позавчера я узнал, что прошёл отбор в КГТУ на учёбу по специализации «Агробизнес и агротуризм». Надеюсь, это внесёт ясность. Если раньше была возможность закупки на грантовые средства животных, сейчас, насколько я понимаю, упор сделан на глэмпинги и гостиницы. При этом в условиях конкурса написано, что 70 процентов должен быть доход от основного вида деятельности, то есть от сельского хозяйства, а 30 — от туристического направления. Я понимаю, чем это обусловлено, но есть вопрос. Если мы возьмём те же глэмпинги и будем сдавать по минимальной цене за сутки, прибыль будет больше, чем сейчас может дать ферма. Занижать стоимость проживания — тоже неправильная история. Эти пропорции может соблюдать только очень крупная молочная ферма — но зачем ей агротуризм? Ответа пока нет.

Мы заранее заключили предварительные договоры и смогли приобрести на средства гранта всю нужную технику: новый трактор в 90 лошадиных сил, который, по отзывам, чудесно себя зарекомендовал, фронтальный погрузчик на него и рулонный пресс-подборщик для сена. Успели заготовить, часть пойдёт на подстилку. В первый раз сами сделали 40 рулонов сенажа, это около 20 тонн. В следующем году будем засеивать многолетние травы, оптимальные по содержанию белка, — питаясь таким кормом, животные смогут полностью реализовать генетический потенциал. Задача — перезимовать, для этого строим так называемый «зимник» со свободным доступом к корму и воде. Весной коровы выйдут на пастбища, наше участие в их жизнедеятельности станет минимальным. Хочется достроить офис, повесить на стены фотографии — у меня есть фото из Западной Сахары, где я впервые прокатился верхом на верблюде.

Как миротворец. Пять лет назад пришла телеграмма. Три месяца учился в военном учебно-научном центре в Наро-Фоминске на курсе военных наблюдателей ООН, успешно сдал экзамен и по результатам комиссии был направлен на свою первую — и пока единственную — миссию по проведению референдума в Западной Сахаре. Эта территория была испанской колонией, после провозглашения независимости в 1976 году продолжается конфликт. Я прослужил там год и три месяца и считаю это время подарком судьбы. Несмотря на сложную работу, в эмоциональном плане все находились на подъёме. Познакомился с разными людьми, с которыми до сих пор поддерживаю дружеские отношения, — из Индии, Италии, Франции, Казахстана. Получил невероятные ощущения от нахождения в пустыне. Пришёл к выводу, что у всех людей одинаковые ценности и проблемы. Но даже там, совершая воздушное патрулирование на вертолёте, всё время рассматривал фермы.