Борис Львовский«Мода и архитектура идут рука об руку»

Как это ни странно, в России награды не помогают в поиске новых заказчиков. Мерилами успеха в нашей стране чаще являются коммерческие достижения и прочие материальные ценности. Победы на конкурсах мало кого интересуют. Зачастую мы слышим от наших потенциальных клиентов: «Вот вы там свои дизайны делаете, чтобы награды выигрывать, а нам нужно что-то, чтобы в этом работать». Но мы всё равно конкурсируем и, к счастью, побеждаем. Потому что нам важно понимать, насколько мы в тренде, не отстали ли мы от каких-то мировых движений. Иногда для клиентов я проделываю такое упражнение: в левый столбик выписываю наши самые титулованные проекты, которые набрали больше всего наград. А в правый – самые известные и коммерчески успешные. И эти столбики практически всегда совпадают. Ведь обычные люди, которые приходят в наши проекты, не хуже профессионального жюри ценят интересный дизайн.

Да, там награды, по моему ощущению, имеют больший вес. В этом плане специфика российского рынка, что в нём очень много «шальных» денег. И из-за этого меняется восприятие успеха. Я сейчас нахожусь в Англии, здесь огромное количество так называемых old money, целые поколения людей, выросших в роскоши. Они настолько богатые, что какими-то коммерческими успехами ты помериться с этими ребятами никогда не сможешь. И это формирует совершенно другое восприятие. Люди начинают ценить творчество, самовыражение, успех в сферах, не связанных с бизнесом. А в России всё ещё бурно развивающийся молодой рынок. И пока большинство усилий направлено именно на накопление капитала. Но при этом надо понимать, что с точки зрения дизайна наша страна намного впереди. В том числе благодаря вот этому бурному росту, количеству денег и требовательной публике.

Мы всегда стараемся работать с лучшими. Тогда твои усилия не напрасны. Нам кажется, что именно за такими коллаборациями будущее. Самое неприятное, что может произойти, это когда ты сделал проект, а заказчики потом не способны его правильно эксплуатировать. Ведь дизайн и архитектура — это только 20-30% успеха. Мы отвечаем за первое впечатление, за то, чтобы человек пришёл, а дальше уже работа рестораторов. Наши калининградские заказчики оказались в этом плане очень крутыми, понимающими. Они как раз не говорили: «Не надо тут проектировать для своих конкурсов», а, наоборот, считали, что необходимо сделать такой интерьер, чтобы выиграть все конкурсы, чтобы мы были самыми узнаваемыми, чтобы любой кусочек интерьера сразу узнавался как часть их проекта. И, судя по количеству полученных премий, наша концепция с переосмыслением Азии в современной интерпретации всем понравилась. В проекте очень хотелось сохранить связь с природой. У вас на Нижнем озере красивые закаты, которые видно через окна ресторана. Когда солнце садится, мы постарались сделать так, чтобы его лучи скользили по стальным поверхностям бара на втором этаже, а затем ниспадали по металлической лестнице, имеющей форму водопада. Это аллюзия на горную реку в японском лесу. В Matsu Izakaya вообще много аллюзий.

Честно говоря, я не очень верю в фэншуй. Я верю в эргономику пространства: каждый предмет должен стоять на том месте, где ты ожидаешь его увидеть и даже подсознательно этого хочешь. Я прагматик, я за то, чтобы было комфортно.

Да, мы с командой регулярно приезжали в ваш город. Он очень классный. Мы были и на Косе, и в Зеленоградске, и в Янтарном. Это топ! Сейчас Калининград можно назвать территорией наших друзей Line Design, которые почти весь его застроили (смеётся). Нам предлагали взять проект в Светлогорске, гастробар Naverh, но в тот момент мы не могли им заняться, и в итоге над ним отлично поработали Line Design. Несколько лет назад мы также начинали работать над реконструкцией «Зари», но проект, к сожалению, не состоялся. В настоящее время он возобновился, но уже под руководством как раз ребят из Line Design. Вообще Калининград очень крутой город, в нём много отличных мест. И хорошо, что Line Design стали его фронтменами.

Как ни странно, заявить о себе было несложно: в тот момент мы были практически единственными. Мы начинали 10-12 лет назад, когда в Петербурге был тренд на очень многодельный дизайн. Всё, что касалось интерьеров, проходило в контексте богатого архитектурного наследия. Наши первые проекты сразу стали выделяться как раз потому, что мы начали делать другой дизайн — современный, вдохновлённый европейскими трендами. А уже вслед за нами лавинообразно появилось много-много проектов в том же стиле.

Она расширилась радикально. У нас в работе 44 проекта в 12 странах. От Австрии, Великобритании и Франции до объектов в Дубае и на Бали. Но и в России у нас сейчас очень много всего. Москва и Питер остаются нашим главным рынком, но есть и редкие «сумасшедшие» из регионов, которые соглашаются с нами работать (смеётся). Недавно сделали проекты в Краснодаре и Екатеринбурге, и, на мой взгляд, они значительно круче большинства конкурентов. Сейчас много работы и в Казани. А вообще мы долгие, дорогие, со своим прибабахом и желанием создавать уникальные кастомные проекты. С нами не всегда просто (смеётся).

В числе любимчиков я бы назвал как раз калининградский Matsu Izakaya, за последнее время он один из самых сильных наших проектов. Иначе бы мы с ним не конкурсировали в таком объёме. И я очень горжусь, что он находится не в Питере и не в Москве. Потому что построить такой проект в столицах значительно проще. Спасибо ребятам, что они это выдержали. И бюджеты, и сроки, и всё остальное. Не сдались и позволили нам реализовать проект в том виде, в котором он был задуман.

Мы, конечно, следим. И то, что происходит в Лондоне в сфере гостеприимства, по моему мнению, отстаёт от России лет на десять. В нашей стране заведения вынуждены конкурировать за гостя, потому что средний класс небольшой, каждый новый ресторан старается выделиться на этом рынке. Публика перемещается из одного места в другое. И ты должен сделать проект, который будет во всём идеальным: в дизайне, в сервисе, в еде. В Лондоне, где огромный средний класс и гигантская покупательная способность, открывая новый ресторан, люди просто заносят мебель и начинают кормить — если всё равно придут, то зачем тратиться на дизайн? В итоге получается, что мы здесь внедряем российские тренды (а не наоборот), и это приносит результаты. В местных ресторанах с нашим дизайном появляются постоянные клиенты, а для Лондона это большая редкость, ведь на них никто обычно не рассчитывает: один ушёл, его место займут десять других. В Питере же, наоборот, рестораны очень сильно зависят от количества постоянных гостей. И в этом плане хороший дизайн сильно помогает. Как в Петербурге, так и в Лондоне.

Я бы сказал, что дизайн интерьера идёт рука об руку с модой. Сейчас многие носят или какой-то невероятный оверсайз, или суперэкспрессивный стиль, как у Balenciaga. Можно проследить аналогии этих стилей в дизайне интерьера. Например, в дизайне сейчас эра функционализма — тренд идёт не на украшательство, а на то, чтобы людям было комфортно, чтобы они чувствовали себя расслаблено. Для меня это и есть некая аналогия с оверсайзом в одежде, который я, например, очень люблю. А если мы говорим про ритейл, то магазины стараются быть уникальными, кричат подсветками, невероятными витринами, суперэкспозициями, как, например, мой любимый бренд очков Gentle Monster. Они делают удивительные инсталляции с пластичными фигурами. Эта экспрессия на уровне топовых модельеров, которые надевают штаны на голову. Всё развивается параллельно.

У меня нет одного любимого цвета в одежде. Я не из тех ребят, которые с ног до головы в чёрном. Хочется носить разные цвета, меняться, не оставаться в одной гамме. Если говорить про интерьер, то я бы выделил не любимый цвет, а скорее, любимый материал. Это, безусловно, сталь. Мы очень любим её использовать в дизайне, как вы могли убедиться на примере Matsu Izakaya (смеётся).

С Захой сложно поспорить, она совершенно права. Ещё один известный товарищ, немецкий архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, сформулировал важнейший постулат: less is more («меньше — значит, больше»), в России в шутку его перефразируют: «лес — это море». Самое сложное — быть простым. Например, когда мы работаем над планировками, мы не показываем заказчику разные варианты, хотя в процессе работы над проектом можем нарисовать их два десятка. Мы всегда показываем только финальный вариант. Потому что считаем, что работа сделана плохо, если мы недостаточно оптимизировали планировку, не довели до состояния, когда в неё уже нельзя внести изменения. Труд архитектора, действительно, схож с писательством: ты оптимизируешь до тех пор, пока тебе уже больше нечего оптимизировать. Это основа любого дизайна. Самое сложное — доводить идеи до совершенства, не применяя много выразительных средств. Я мечтаю сделать проект в одном материале и цвете, который бы при этом оставался функциональным и доставлял эстетическое удовлетворение. Когда мне удастся этого достичь, это, наверное, станет высшей точкой в карьере. Катарсисом.