#КалининградскийСаундBar De Aux — о карантинном альбоме, ненависти к концертам и «Тиндере»

Миша: Я активно использовал это клише, когда занимался медийной деятельностью в Калининграде. Оно отражает то, что происходит у нас. Мы с детства привыкли любоваться безнадёжными руинами, которые скорее всего никто никогда не восстановит. Это питает как-то особенно и учит вдохновляться. Видеть красивое в обыденном, при этом мечтая о чём-то большем. И музыка, и лирика, конечно, этим наполнена. Сейчас я понимаю, что Калининград — типичный российский провинциальный город, но в нём есть небанальный флёр упадничества, всё это: «Мы никому не нужны», «Мы непонятно где». Однако важно понять, что проблемы с идентичностью — на самом деле не баг, а фича.

Миша: Разумеется, «Бардо». Название придумал Женя, и оно имеет отношение вовсе не к вину, а к тибетской книге мертвых, этому состоянию смерти из тибетской мифологии. Написать его таким способом предложил я — если искать в интернете Bar De Aux, все первые ссылки будут только про нас. Люди видели название на афише, влюблялись в нас, гуглили, дальше дело техники. Но сейчас написание группы пошутило над нами в обратную сторону: приноровиться и научить голосового ассистента ставить наши песни – ту же «Алису» от Яндекса – сущая мука.

Женя: Я тогда читал толстенную книгу по трансперсональной психологии и помню этот момент. Я ехал в трамвае и случайно открыл эту книгу на первой попавшейся странице. Там как раз разбирали тибетскую книгу мёртвых, и мне понравилось это слово «Бардо». Меня тогда позабавило, что все будут путать это название с сортом вина.

Миша: Сейчас создание музыки — не про запись и выпуск альбома. Нужно продумывать все мелочи и держать в голове быстро меняющиеся технологии. Если посмотреть глобально на развлекательные доходы — доля музыки упала в этих бюджетах раз в 10 за последние 15 лет. Мало быть просто музыкантом, нужно думать, что интересного в тебе ещё есть: круто вести блог, декларировать стиль, подчинять себе нейросеть... Таков дух времени.

Миша: В 2006 году человек по прозвищу Пельмень случайно познакомил нас с Женей на «Афишах» возле кинотеатра «Россия» — место, которого больше нет, там теперь «Европа». У нас совпадали музыкальные вкусы: французский панк и электроклэш, ну и мы начали тусоваться вместе. Однажды были у него дома с вином, девочками и прочим. Нашёлся старенький синтезатор Casio, и мы начали импровизированный джем, ну и это длится до сих пор.

Первый концерт состоялся 12 октября 2006 года в клубе «Амстердам». Я делал вечеринку, она называлась «Межгалактический день робота», там ещё должна была выступить группа «Старт/Стоп», гонорар всем опрометчиво платили депозитом в баре, и солист группы дошёл до кондиции немного раньше времени. Пришлось выступать нам. Кстати, если бы не эти ребята, я никогда бы не стал заниматься музыкой. Просто однажды я пришёл на их концерт в бар «Точка» на Клинической, где они исполняли лоуфайный электропоп с текстами типа: «Я создал клон себя. О, мой клон, я хочу тебя» и тому подобное. Я сразу понял, что хочу также.

Артёма мы позвали в 2007 году, потому что решили, что нам нужен гитарист. Когда выступают два чувака с синтезаторным полуминусом — это довольно скучно. Нам нужен был человек, который заполнял бы пустоты, когда мы ничего не делаем, и был бы симпатичный при этом. В тот момент мы с Артёмом ухаживали за одной и той же девушкой, однажды я сидел у неё в гостях, и тут как в анекдоте заявился он, но вместо того, чтобы устроить разборку, как воспитанный человек, он вдруг согласился играть у нас в группе.

Какое-то значение тогда имело радио, а я как раз немного работал с радиостанцией «Балтик+», участвовал в передаче про ночную жизнь, которую делали мои друзья с Геометрии. Там получилось показать наши треки и, о чудо, они их забрали и стали крутить. Более того, они даже продвигали нас на какие-то внешние площадки, ну просто типа надо продвигать калининградское. Это стало сильным пушем и поддержкой. После этого всё и закрутилось, мы выступали ещё и ещё, даже немного поездили по России.

Сегодня Женя — тот человек, который по образованию, кажется, должен изучать планктон в море, но создаёт 3D-анимацию для игр. Артём занимается самым романтичным делом на свете — играет на гитаре и швартует корабли в калининградском порту. А я работаю в банке.

Миша: Мне кажется, оно не слишком изменилось за все это время. Основной упор всегда был на синтезаторы и звук гитары. Я убеждён, что мы делаем поп-музыку. Возможно, это андеграунд, но в нём нет ничего замудрёного. Мы поп-группа и всегда ей были. Даже если звучим как панки или чуваки, которые не выходили 48 часов из тёмной комнаты тематического клуба.

Миша: Продюсером нашей первой студийной песни — «Тач Ми» выступил Серёжа Харченко, ныне столичный светский лев и муж Светланы Бондарчук, а тогда — опять же человек с радио и из группы «ЛОНДОНPARIS». Он много потом чего делал и с ними, и сам, и в рамках проекта Bestinspace, но я до сих пор убеждён, что ничего лучше нашего дебютного трека в его продюсерские лапы не попадало да и из них не выходило. Трек потом был издан на одном из сборников "Номер Один" Саныча.
Первый альбом мы доделывали вдвоём с Артёмом (со-основатель ансамбля Женя тогда на время покинул Bar De Aux, чтобы заниматься своими проектами) – и как с продюсером Женей Лебедевым из «ЛОНДОНPARIS». Его бэк-вокал есть на песне «Рейвы» — это мало кто различает, но Женя очень круто нам помог в своё время. Его вклад колоссален.
Второй и третий релиз мы выпустили на лейбле Black Rainbow Sounds, где кроме нас, к примеру, издаётся пост-панк группа под названием «Музыка для грузовых лифтов». Это просто наши приятели, которые выпускают музыку.

Про второй альбом мы вообще сначала думали, что это EP, но после того, как Канье Уэст выпустил альбом на 20 минут, решили — всё, это альбом. Батя разрешил!

Весной 2018 мы записали песню «Весна». Там есть строчка: «Я неоновая борода / Генрих-019», — она изначально была «018», пришлось перезаписывать этот момент. Дальше посыпались остальные песни.

Делали поначалу как обычно. Мы с Женей встречаемся подготовленными: у него есть какие-то музыкальные наброски, у меня — готовые тексты или рандомно написанные четверостишия, из которых можно вылепить песню. Я начинаю накидывать тексты к мелодиям, и мы обсуждаем, что подходит по энергетике. В таком режиме мы работали где-то полтора года, пока в сентябре 2019 в рамках рабочего процесса вдруг не решили, что ненавидим друг друга и то, что у нас получается. Как справедливо сказал Женя — «Вайб не тот», и мы решили, пусть оно горит в аду.
На тот момент альбом был готов уже процентов на 70. Из финального треклиста не было только песни “Вместе” и какой-то еще. А потом, когда начался карантин, я подумал, что это тупо. Мир катится в пропасть, а у нас есть материал, которым можно поделиться и порадовать других. Многим нравятся наша музыка, и большинство из них далеко за пределами Калининграда.

Миша: Да, все студии в Москве были закрыты, и невозможно было официально записать голос, а нам нужен был вокал ещё для двух песен. Поэтому я просто напел тексты на смартфон и отправил Жене, чтобы он как-то зачистил голос. Основная заслуга того, что этот альбом все-таки вышел — Жени. Он доводил всё до ума.

Я вообще восхищен его талантом как продюсера и понятия не имею, почему он не кричит на каждом углу, что делал официальные ремиксы на Йоко Оно.

Женя: И Бейонсе.

Миша: Да, точно. В итоге всё получилось — мы его записали. Причём, что важно, хотя над альбомом поработали все трое участников Bar De Aux, мы ни разу не встречались в студии вместе, всё как-то дистанционно было, максимум по двое.
Сперва закинули альбом в ВК на предрелиз. Посмотрели неделю отзывы, изменили немного треклист — фидбек нам помог выстроить его правильным образом. 20 апреля в день “4:20” мы выпустили его официально.

Миша: Да, многие паблики написали про альбом, но у них работа такая: чего-то там постить. Намного интереснее было читать комментарии. К большому удивлению — даже когда спрашивал у людей, испытывающих максимальный скепсис к творчеству «Бар Де Аукс» мнения, все говорили, что им очень зашёл тот или иной трек — я не ожидал.

Сейчас я даже не могу сказать, чей комплимент был более важен… Вообще как-то с возрастом пропали кумиры. Во многом, потому что с многими из них познакомился и понял, что никакие они вовсе и не кумиры. Конечно, я думаю что нам удалось записать альбом, заслуживающий намного больше внимания и прессы, но ещё бы я думал иначе.
Про песню «Ночь» журнал GQ написал только спустя 5 лет после того, как она появилась, поэтому ничего страшного, если это останется в вечности — наша музыка не пропадет.

Миша: Была такая история лет 10 назад. Я поехал на концерт Sex Pistols в Польшу, где-то за час до него (а я разумеется уже накидался) мне звонят с какого-то московского номера. «Михаил, здравствуйте, нам понравилась песня «Ночь», можете прибыть на кастинг в Останкино?» Я спрашиваю: «Когда?» Мне говорят – завтра. Я засмеялся в трубку, извинился и сказал «Извините, не могу, у меня встреча с Джоном Лайдоном». Позднее оказалось, что это было какое-то песенное шоу «Пять звёзд» с Дробышем и Матвиенко в жюри.
«Ночь» попадала в подборку журнала «Сноб» — «14 лучших секс-песен на русском языке». В 2011 году в майском выпуске GQ про нас написали в одном материале с Mujuice, как о ещё одной группе, которая не играет на инструментах. Ну и ладно.

Миша: С промоушеном и организацией нам помогали друзья. Но никакой нормальной работы над промо не было. Всегда был больше фан. Может это и к лучшему. Оглядываясь сейчас назад и рассматривая все «коронавирусные дела» — я часто думаю, как же хорошо, что в обычной жизни я занимаюсь не музыкой.

Было с полдюжины концертов в Москве, в том числе в топовых на тот момент «Икре» и «Гоголе». Ездили в Воронеж, Астрахань… Самое наше чудовищное выступление было в Ольштыне. Именно эти путешествия — основная причина, по которой мы подумали, что не сильно-то и хочется этим всем заниматься. В среднем тур выглядит так: выступаешь в условной Москве в пятницу, а в условном Воронеже в субботу. Приезжаешь в аэропорт и тут оказывается, что авиакомпания прекратила свое существование и самолеты больше не летают. Окей, звонишь организатору концерта, но он уже пьяный к тому моменту и не особо отвечает. В итоге улыбкам и умудряешься сесть на последний рейс авиакомпании, которая уже не летает. Добравшись в Москву, приезжаешь на каком-то шахид-такси в клуб, состояние которого просто ужасное: нет подложки под барабаны, провода замыкают, народ максимально всратый, депозита в баре нет. Отыгрываешь концерт.
После идёшь за гонораром, но организатор говорит, что народу было мало и ничего я вам не дам (хотя на самом деле было много людей). Даёшь ему леща, он всё же платит, едешь на вокзал, весь потный и усталый с кучей инструментов садишься на поезд до Воронежа, в купе уже поджидает такой мужчина средних лет с татуировкой парашюта на плече, полноватый и в тельняшке. Время где-то 4:30 утра, этот мужик смотрит на вас, все вроде как хотят спать, но тут звучат заветные слова: «Ну что, будем знакомиться?» Дядька ставит на стол мутную бутылку, словно из передачи «Деревня Дураков». И ты такой «Ну ладно, будем». В Воронеже поезд останавливается не на вокзале, а где-то на окраине, приходиться выпрыгивать в каком-то поле прямо в сугроб и ехать дальше на концерт. Но сам концерт в итоге был суперский. До сих пор обожаю этот город. Мы там делили одну гримёрку с толпой гоу-гоу-дэнсерш. Полная комната красивых голых женщин, как на иллюстрациях к книжке «Гламорама», класс.

Короче говоря, весь этот калейдоскоп накладывает впечатление, что инди музыка — не твоё. Одно дело записывать и выпускать музыку, но концертная деятельность — это какой-то ужас. Конечно, мы не достигли того уровня, когда она становится не ужасом, сказали «Стоп», может, рано, но лично я точно об этом не жалею.

Артём: А я считаю, что касается концертов — каждый альбом должен иметь концертную поддержку. Просто писать и выпускать, не презентуя пластинку — неправильно.

Миша: Тоже верно. Но сейчас глупо планировать какие-то презентации, время не то.

Миша: У меня трезвое отношение к своим талантам — я не лучший фронтмен и вокалист. Ребята гораздо более музыкально одарены.

Женя: На самом деле, я не согласен. Я считаю, что ты офигенный фронтмен, у тебя всегда была огромная харизма на сцене. Это не только моё мнение.

Миша: Глеб Ильюша из группы ГИТАРЫSTEREO сказал как-то мне: «Хорошо не быть в ситуации как «Танцы минус» или «Би-2». Я прожил ещё пять жизней, в той же музыке даже, а они так и живут, играя в рок-группы». В этом плане я с ним согласен. Но когда я пересказал слова Глеба Максу Семеляку, близкому другу Егора Летова, писателю, автору книг про группу «Ленинград» и одного из самых блестящих журналистов страны, мы с ним работали вместе в Men's Health, — он ответил, что все врут и на самом деле только и мечтают, чтобы стать суперзвездой. С ним я тоже, с другой стороны, согласен. Поэтому может я тебе тоже сейчас на самом деле говорю неправду. Я Весы.

Женя: Возможно, Глеб лукавит, но я бы не хотел становиться заложником широкой популярности. Статуса андеграундной культовой группы мне вполне достаточно.

Миша: Пока я был в Калининграде, следил за всяким постпанком. Не то, чтобы он мне очень нравится, но отрицать тот факт, что стало больше ребят с такой музыкой, вроде Blind Seagull — глупо.

По поводу хип-хопа, мне кажется, что ничего круче Pakisstan так и не появилось.

Кстати, у «Гибсоплиты» мне больше всего понравилось, что у них в группе девчонка, у которой триста тысяч подписчиков — это очень разумно. Примерно по тому же принципу мы брали Артёма. Чуваки поняли потребность и реализовали её. Ну и, пожалуй, в плане музыки они встали в нужное направление. Вообще, мне кажется, сейчас самое востребованное, нравится оно тебе или нет, — мем-реп, мем-хаус, мем-хоп, что-то несерьёзное, что веселит.

Конечно, я слежу за ребятами из «Темноямска» и Hellomishel, на «Темноямск» ходил в Москве, угорал в первых рядах. Ещё все говорят, что мне надо познакомиться с чуваком, который Sad Sad Satan. Я прочитал с ним «бумажное» интервью в «Бродвее» — так вот, оно самое смешное, даже смешнее чем наше.