Объединяя всю «чеховщину»Что собой представляет театральный сериал

Сегодня в театральный зал вошло в моду завлекать зрителей неординарным путём. Будь то экстравагантные костюмы, покрывающие лишь 1/3 тела, или немые спектакли. Однако неизменным остаётся следующий подход, когда зрителю под предлогом обещанной комедии или трагедии на сцене представляется перифраз нескольких произведений одного автора в двух часах на одной сцене. Недавно мы вновь обратились к Чехову и его комическим произведениям, в которых олицетворяется дух царской России, и не менее комично он изображает «европейского» русского, готового цитировать Аристотеля в оригинале перед публикой, где разговоры на ломаном французском кое-как заканчиваются фразой «oui, je pense aussi» («да, я вас понимаю»).

На сцене Музыкального театра перед нами одна лавочка, пара кустарников камыша, одно хиленькое деревце, река с необыкновенной живностью и четыре ранние повести Антона Павловича Чехова. Никакого экстремального пересказа или изменения сути сих произведений, однако есть один нюанс – все герои связаны между собой… рыбалкой. Определение такого странного, на первый взгляд, места действия довольно легко объяснить. Так или иначе, но все герои тех четырёх произведений, что были задействованы в спектакле, уходили из-под пера Чехова прямиком на рыбалку, объяснялись в вечной любви или раскаивались за незаконную рыбалку в «непредусмотренном для этого месте».

Можно долго или вовсе бесконечно спорить по поводу актуальности жизненно важных проблем, о которых мы задумывались, читая Чехова. Но суть всегда одна, непоколебима и неоспорима. И те, кто по сей день описывает Антона Павловича Чехова как исключительно «юмористического» писателя, вовсе не ошибаются, а лишь не договаривают, что его творчество несёт куда более серьёзный смысл. Через призму всех тягостей человеческой жизни (или бытия, чтобы звучало красочно, как хотите) Чехов не оставлял попыток проучить подрастающее поколение. Проучить его за ошибки, допущенные его поколением. Проучить за скупость, алчность, самоистязание, за «хмурость» того времени, которая накрыла большую часть российской интеллигенции.

Чехова можно смело назвать часовщиком своего времени. Из-за его скрупулёзного подхода к разработке как главных, так и второстепенных персонажей и фиксации действительности. Традиции и быт, описываемые в его ранних произведениях, проецируются и на сегодняшнее бытие. Из рассказа «Случай с классиком» можно увидеть себя в герое Вани Оттепелева. Вместе с Ваней мы «перецеловываем все иконы в доме», направляясь на экзамен по предмету, который нам по сути и не нужен. Так же, как и Ваня, мы боимся сообщить маменьке о нашей неудаче на экзамене. Но разве неудачей можно назвать провал в том, что тебе не мило? Очевидно, и тут можно поспорить, аргументируя, что когда-то нам эти знания и пригодятся. Не сейчас, а чуть позже... существенно позже в итоге. Чехов сочувствовал и посочувствовал бы сейчас ошибкам людей, которые вопреки всем урокам, преподносимым жизнью, отказываются на них учиться.

Немало рассказов Чехов посвятил семейным ценностям и их уничтожению через обезображивание детей. Так, в «Злом мальчике» в совершенном снаружи юноше, подглядывающем за своей сестрой и её возлюбленным, проявляется самодурство, присущее избалованным дворянским детям. Под ухмылкой и забавными смешками в мальчике растёт притворство. Согласитесь, что соблазн притвориться плохим человеком велик. Совершить какую-нибудь шалость, чтобы потом вдоволь над ней посмеяться со своими друзьями. И если «шалостью» можно назвать увечье, нанесённое кому-либо в детстве, то у повзрослевшего человека должна проснуться… как её? Ах да, совесть. Не считайте, что я пренебрегаю этой ценностью, просто в последнее время она отходит на второй план. Ведь, как говорится, «выгода всегда предпочтительнее наказания». Нет, я ни в коем случае не оправдываю низкие поступки, совершённые кем-либо. Это реалии жизни, от которых не убежишь и, как показывает время, – в итоге редко куда прибегаешь.

Впрочем, перейдём к сути, а точнее, к констатации факта: русский человек в представлении, в основном европейцев, демонстрируется бурым непоседливым медведем, хлещущим водку и разбрасывающимся матом-перематом наперёд стоящего. Эх, стереотипчики. Но доля правды в этом есть. Любой из нас сможет привести хоть один пример подобного поведения, отдыхая за границей. Но у Чехова русский «недоинтеллигент» показывается, скорее, глухонемым по отношению к культуре и быту иностранца. Российский классик демонстрирует конфликт всего российского и английского, причём опуская до забавной абсурдности обе стороны. Англичанку Антон Павлович представляет нам ледяной барышней, мисс Тфайс, с «носом, как у ястреба, и фигурой, как гвоздь, который так и хочется вбить в землю». А помещика Грябова Чехов, наоборот, описывает более подробно, но слишком уж складно, в моём понимании.

Возможно, это из-за того, что мы и так хорошо представляем себе «русского». У этих двух абсолютно разных культур, помимо множества различий, есть и множество объединяющих сторон. Перед нами показывается одна из них – это рыбалка. Как у нас, так и у англичан, рыбалка является неотъемлемой частью проведения досуга. Хобби, которое стало культурным достоянием. А разглядывает зритель вторую сторону – это противопоставление своей культуры другой, чужой. Причём из-за упёртости в менталитете этих двух культур ни одна из них не хочет идти на уступки. Вот и получается, что Грябов громко раздевается, остаётся в чём мать родила и представляется в таком виде мисс Тфайс: «Это ей не Англия!» Это стало переломным моментом, когда русский победил непоколебимость английской высокомерности. Стыдиться? А зачем?! В своей стране я создаю причудливые нравы.

За что нам так нравится Чехов? Может быть, за его немногословность с масштабностью повествования? А может, за «борзость»? В конечном счёте, Чехова можно не любить, никто не принуждает и не смеет этого делать. Но напоминать нам о наших же культурных бедах всё-таки стоит время от времени. В прошлом году, в июне, компания Google в сотрудничестве с МХТ им. Чехова запустила проект «Чехов жив» с целью привлечения молодёжи к классической литературе. Чуть раньше стартовал проект «Каренина. Живое издание», где на протяжении 30 часов на самых разных площадках страны зачитывались фрагменты «Анны Карениной». Ляхов не остался в стороне и тоже в некотором смысле примкнул к подобного рода проектам, объединив в серию ранние рассказы Чехова, напомнив зрителю о его многовековых недостатках.

Фото: Калининградский областной музыкальный театр